Сердце отчаянно забилось, когда Геральд обхватил своими губами мои и заставил ответить на поцелуй. Каждая частичка меня противилась этому, но я продолжала подчиняться жестокой воле канцлера.

Когда он оторвался от моих губ, склонился и прошептал мне на ухо:

— А знаешь, в чем главное отличие воздействия кулона с брошью? Я не подчиняю твоё сознание. Только тело. Поэтому ты в полной мере познаёшь мучения от того, что тебя используют, как марионетку. И мне это нравится намного больше, — он коснулся языком мочки уха, а я внутренне содрогнулась. — А теперь насладимся представлением, в котором ты сыграешь главную роль.

Геральд с ухмылкой посмотрел на вход в зал, а я проследила за его взглядом. Там стоял Максимус и с непониманием в глазах смотрел на нас. На меня.

— Что здесь происходит? — грозно спросил он.

Его парадный мундир был испачкан, а в паре мест даже порван. На щеке была тонкая царапина, из которой выступила кровь. Но ничего так не пугало меня, как его взгляд. Отчаянный, готовый биться до последнего.

В зале стояла звенящая тишина. Король хмурился, глядя на нас, королева с интересом наблюдала, что же будет дальше.

— Аниела согласилась стать моей женой, — спокойно, смакуя эти слова, ответил Геральд. — Завтра она подаст рапорт на отчисление, и мы улетим в моё поместье готовиться к свадьбе. Нам нельзя затягивать. Если вы понимаете, что я имею в виду.

Я с ужасом слушала его слова, понимая как глубоко он закопал меня и мою репутацию. Как одним намёком отрезал мне путь назад. Но больнее всего было видеть, как мрачнеет взгляд Максимуса.

— Я хотел бы услышать добровольное согласие кадета Арно на отчисление, — прогремел ректор. — И, возможно, тогда я рассмотрю это заявление.

— Аниела, скажи эну Гордину, ты же готова уйти из академии, чтобы стать моей женой? — Геральд приобнял меня за талию, демонстрируя, что я не против его ласк и объятий.

Я смотрела в глаза Максимуса, пытаясь взглядом сказать, что я против, что я хочу быть только с ним, что я люблю его. Но, повинуясь воле канцлера, сказала всё наоборот.

— Эн Гордин, прошу отчислить меня по собственному желанию, — мой голос звучал бесцветно, мне казалось, неубедительно. Но никто не смог бы догадаться, что я сделала это под влиянием Геральда.

Глава Максимуса вспыхнули, кулаки сжались, и я испугалась, что он сейчас кинется в драку. Я хотела его остановить, но в голове будто прозвучал голос Геральда: “Стоять! Пусть покажет свою ярость. Покажет, как опасны драконы. А я потом вынесу на обсуждение их изоляцию”.

Шея ректора начала покрываться золотой чешуей, а черты лица заострились. В зале побежали шепотки. Я напряглась в страхе от того, что сейчас могло случиться.

— Что ж, Максимус, давай поздравим жениха и невесту, — фривольно хлопнул ректора по плечу король.

Мне показалось, что некоторые особо впечатлительные пооткрывали рты от такого поступка монарха. Но я понимала, что он сделал что-то незаметное, что остановило трансформацию Максимуса и немного вернуло его в состояние баланса. Пирилий подошёл к Геральду и протянул ему руку:

— Что ж, поздравляю вас, мой дорогой канцлер. Надеюсь, вы понимаете всю ответственность ваших решений, — потом король подошёл ко мне, неожиданно обнял и тихо сказал на ухо. — Вы смогли удивить и убедить меня у фонтана, я видел решимость в ваших глазах. Но помните, что я вам сказал — надо бороться. Я верю, что вы сможете.

Когда Пирилий отошёл от меня, все, в том числе и Геральд, были убеждены, что мы получили благословение от монарха. Только я знала, что он догадывается о том, что всё не так просто.

Пирилий увёл Максимуса вглубь зала, показывая этим, что спектакль окончен. Кадеты и преподаватели постепенно переключили своё внимание друг на друга, начали общаться. Музыканты снова заиграли. По-прежнему в зале было красиво. Как и раньше вкусно пахло. Только меня это не радовало. Сердце плакало, а слёз не появлялось. Геральд не позволял мне плакать, вынуждая делать радостный вид.

Он привел меня к себе в кабинет. Я всё ещё помнила это место. Именно здесь он угрожал мне и поставил перед выбором. И именно здесь он теперь прижимал меня к себе и скользил по моему телу руками, вызывая тошноту и отчаяние.

— У нас осталось одно нерешённое дело, — шептал он. — Ты не захотела это сделать по своей воле, сделаешь по моей. Отвяжешь его.

Как же мне хотелось оттолкнуть его, как было ужасно чувствовать свою беспомощность. Я повторяла про себя, что Максимус любит меня. Что бы я ни сказала, он же не поверит, правда? Он же не проведет ритуал не разобравшись?

— Всё равно вам не быть вместе. В эту самую минуту Берта рассказывает о “похождениях” ректора и о том, как он её обесчестил, выгнав потом в коридор, — спокойно, как само собой разумеющееся сказал Геральд и отпустил меня.

Он отошёл к шкафу, достал оттуда свиток с кристаллом для ритуала и протянул мне.

— Ты сейчас пойдешь к своему дракону и упросишь провести ритуал. Цветок я достать не смог, — поморщился Геральд. — Но если у него будет уверенность в твоём желании, он сам его достанет.

Я послушно взяла артефакты и вышла из кабинета. Сейчас я ненавидела то, что я точно знала, где Максимус, потому что тело не подчинялось мне. Я полетела именно к нему и вскоре уже стояла на крыльце его домика у озера.

Три удара в дверь и страшные мгновения ожидания. В темноте. Под тихий плеск озера. Под треск сверчков. Под шуршание листьев в кронах деревьев.

В прошлый раз я здесь была счастлива. В прошлый раз я приняла метку. А сейчас должна с ней расстаться. Хотелось рыдать, кричать и улететь отсюда. Но дверь открылась.

На пороге выросла фигура Максимуса. Он молча посмотрел на меня, а я протянула ему артефакты.

Глава 45

Максимус отступил, пропуская меня внутрь, но артефакты не взял. В камине потрескивал огонь, на стола стояла бутылка, стакан с янтарной жидкостью и… распустившийся цветок Угвены. Потрясающей красоты, золотистый, похожий на лилию. Вот так. Даже доставать его не надо будет. Всё уже на месте. Я горько усмехнулась.

— Я хотел бы знать, что случилось, — потребовал эн Гордин.

— Ничего, — ответила я не своим голосом. — Наигралась и решила с умом использовать возможности.

— Что он тебе сказал? Чем пригрозил, — в голосе Максимуса появилось рычание. — Я не поверю, что это твое решение.

— То есть ты скорее поверишь, что я готова сгореть? Я самоубийца? — озвучивала я не свои мысли. — И вообще, при чем тут Геральд. Ты же сам понимаешь, что он для меня лучше, чем ты.

Он попытался прикоснуться ко мне, но я увернулась от его руки.

— Не прикасайся ко мне, — я почувствовала, что скривила губы, будто сама мысль о его прикосновениях была мне противна.

Мыслями же я кричала: “Обними меня! Не отпускай! Держи крепко и не дай мне уйти!”

— Бери уже артефакты и делай, что положено, — я бросила кристалл и свиток на стол к цветку. — Пока трезв. А потом можешь и напиться. От счастья.

Он отошёл к камину, засунув руки в карманы и молча глядя на огонь. Хотелось подойти к нему сзади, обнять крепко-крепко и сказать, что мы будем счастливы.

— А что делать, если я тебе не верю. Что будет, если я откажусь? — задумчиво , не поворачиваясь, поинтересовался Максимус.

— Ты… Умрёшь? Потому что я завтра уезжаю с Геральдом, — холод и равнодушие в моем голосе, казалось, могли охладить даже огонь в камине. — Сколько у тебя останется времени? Дня четыре?

Я отчаянно пыталась воззвать к своей силе, чтобы сжечь если не брошь, то пусть всё платье, чтобы избавиться от нее. Но сила молчала, как будто её не было. Источник внутри меня опустел.

— Ты же понимаешь, что ты тогда будешь мучиться и тосковать всю оставшуюся жизнь? — пронзив меня огненным взглядом, спросил Максимус.

— Ну ты же не хочешь этого? — я указала рукой на принадлежности для ритуала. — Так сделай так, чтобы всем было лучше. И будем жить дальше. Каждый своей жизнью. У тебя будет послушная и удобная в постели Берта, а у меня… — кажется, даже моё тело не могло найти выгод в браке с Геральдом. — У меня будет Геральд. Это же прекрасно.